1. Важной особенностью любого общества, любой страны является психологический склад человека – члена этого общества. Этот склад проявляется в том, что называют национальными чертами характера. А более общие свойства характеризуют людей разных эпох. Двадцатый век был периодом смены эпох и смены типов личности. Мы, люди старше тридцати лет, это наблюдали воочию. Мы застали еще в живых поколения русского традиционного общества. Лучшие качества этих людей воплотились в типе советского человека.

Для традиционного русского и, шире, советского человека характерна твердая вера в основные нравственные устои - честность, справедливость. Особенно важно для него признание необходимости объединения людей. Отсюда уважение к любому сообществу от трудового коллектива до государства. В то же время у человека традиционного общества велика способность переносить трудности и ограничивать себя в получении удовольствий, в частности, от удобного жилья, изысканной пищи и т.п. Такие люди могли вынести тяжесть ускоренной индустриализации и войны. Вспомним Маяковского: “Я знаю – город будет, я знаю – саду цвесть, когда такие люди в стране советской есть”. Высшим удовлетворением было достижение какой-либо цели, ради которой терпятся лишения. При этом люди не были аскетами, наслаждались и земными радостями, но не ставили их превыше всего.

Замечу, что и до советской власти люди этого типа – крестьяне, солдаты, затем рабочие – были способны к исключительным усилиям и терпеливости. Тут вспоминается и переход Суворова через Альпы, и строительство первых железных дорог в России. Видимо, такое терпение и выносливость вообще характерны для людей традиционного уклада, а в суровых условиях России они достигли значительных масштабов.

В то же время мы знакомы и с человеком западного типа эпохи постмодернизма – так называют нынешний период, который, считается, следует за уже завершившейся эпохой Нового времени (Панарин 2002). Это и современный американец, и молодой русский наших дней, ориентирующийся на личный успех и живущий ради получения удовольствия. При сравнении людей этих двух противоположных типов – которые в наши дни могут оказаться рядом - прекрасно чувствуется, какая может быть разница в мироощущении, психике и даже в физических возможностях людей.

Помимо традиции и условий существования в формировании человека играет роль и целенаправленное воспитание, а его направление с древнейших времен определяется обществом.

Посмотрим, как современная эпоха определяет формирование нового человека. Мы будем исходить как из данных философской, педагогической и психологической литературы, так и из собственного опыта преподавания студентам (автор языковед и специалист по рекламе) и работы с детьми и подростками в нынешней “обновленной” пионерской организации.

2. Преобразования, получившие название “новый мировой порядок”, требуют человека определенного психического склада. Его адепты открыто заявляют о создании “человека кочующего” (выражение Ж.Аттали), оторванного от всех корней – страны, традиций, микросообществ (например, трудового коллектива или односельчан) и т.п. Это экстраполяция в будущее современных рыночных требований к рабочей силе. Мы знаем, что рынок в идеале предполагает и рынок рабочей силы: работник, продающий свой труд, должен иметь возможность выбора лучшей цены, т.е. зарплаты, а для этого приходится разъезжать по стране, а то и по свету. И мы это реально видим хотя бы на примере ученых: их рынок рабочих мест более узок, поэтому они кочуют из страны в страну. И в США работает много не только выходцев из России или Индии, но и из Великобритании, Франции. В Австрии можно встретить профессора-немца, и наоборот. То есть для обеспечения гибкости рынка рабочая сила должна легко перемещаться, обрывая свои корни. Что еще раз показывает: новый мировой порядок – результат развития существующей капиталистической системы. И “кочующий человек” – естественное его следствие.

Нетрудно видеть, что такой тип психики является наиболее удобным для манипулирования, хотя было бы преувеличением считать, что он создавался специально именно ради манипулируемости. Отрыв от корней приводит к снижению роли ценностей, разделяемых всем сообществом, будь то народ, класс или профессиональная группа. Вспомните, как презрительно отзываются о “деревенщине” и о традиционных требованиях, например, целомудрии, недавние переселенцы в города.

Когда нет базовых представлений о добре и зле, сознание легче воспринимает навязываемые идеи (Кара-Мурза 2000). Дело в том, что при любом воздействии на психику человека он все-таки осуществляет и противодействие: пытается критически оценивать навязываемые принципы. И обычно он сопоставляет их со своими важнейшими базовыми ценностями. Если новые идеи противоречат основным представлениям о добре, о должном и допустимом, человек отвергает новое. Если ему предлагают узаконить эвтаназию (“умерщвление”), этому будет противостоять базовая ценность “человек не должен распоряжаться чужой жизнью”, и явно или неявно проталкиваемая идея будет отвергнута (как происходит сейчас в большинстве стран мира).

Если же прежние ценности отвергнуты как чужие и ненужные, то навязываемые идеи не смогут быть оценены, и это позволит им проникнуть в сознание граждан. Так в перестройку разрушались базовые идеи коллективизма и патриотизма, что обеспечило поддержку идее разрушения Союза и ликвидации социализма.

Мы помним, что идеи нынешней “демократической революции”, в том числе противоречащие всей русской традиции (“слабый должен погибнуть”, “сильная Россия не нужна” и некоторые другие) победили в очень больших городах, население которых представляет собой конгломерат людей из разных мест и слоев. В других местах идеи или отвергались, что видно по итогам голосований в 1990-96 годах, или воспринимались медленнее и не в такой крайней форме.

Другой стороной отрыва от сообщества является воспитание индивидуализма, что тоже снижает защищенность личности от психологического воздействия. Провозглашается самодостаточность личности, суверенность и независимость ее взглядов от мнения какого-либо коллектива. И сейчас многие молодые люди повторяют телевизионные банальности (типа “Коммунисты отгородились от мира железным занавесом”, “Коммунисты хотят все отнять и поде-лить”) и при этом уверены, что это их собственное никем не навязанное мнение. Дело в том, что обсуждение в коллективе снижает возможность воздействия на подсознание – обсуждаемая мысль становится достоянием сознания, и отношение к ней уже критическое. При уверенности в собственной правоте дело до обсуждения - и до обдумывания вообще – обычно не доходит. В результате все услышанное переходит в представления человека без оценки и осознания. Он их воспринимает как собственный взгляд: “Мне никто не говорил, я сам знаю”

3. Еще один формирующийся в новом сообществе фактор, который тоже способствует усилению возможностей манипулирования, это гедонизм современного общества потребления, его стремление к наслаждениям (Мяло 1991). Это тоже представляется следствием логики развития капитализма: рост производства требует увеличения сбыта, а для этого надо формировать спрос. В принципе, стремление к удовлетворению потребности – это составная часть инстинкта самосохранения. На протяжении большей части истории удовлетворить потребность в еде или тепле было почти всегда тяжело. И только в Новое время для довольно большого числа людей стало доступно не просто своевременное утоление голода, но и возможность получать наслаждение от изысканных вещей. Понятно, что предел в удовлетворении потребностей очевиден, а в удовлетворении прихотей – нет. Поскольку при капитализме для прибыли нужно расширение числа потребителей, то и приходится формировать у человека все новые желания, предлагая ему все больше источников наслаждения. Способы формирования легко отследить на современной рекламе. Один из распространенных “ходов” - призыв “уступить соблазну” (варианты: “позволь себе”, “ты этого достоин” и т.п.).

Возможность немедленного удовлетворения любой потребности или даже прихоти – очень соблазнительная вещь, от которой трудно отказаться. В этом привлекательность витрин и рекламы супермаркетов даже для тех наших соотечественников, кто может делать покупки только на оптовых рынках. В этом случае возможность становится виртуальной – возможность что-либо купить только теоретическая. Но она продолжает существовать в сознании, ведь в нем сегодня представлен во многом виртуальный, искаженный манипуляцией мир.

И эта возможность (мнимая!) удовлетворить любое свое желание способна во многом определять не только поведение, но и характер, по крайней мере, подростка. Человек становится безвольным, ждущим новых наслаждений, обещанных рекламой, и жадным, ставящим удовольствия и их гарантию – деньги выше других ценностей. Он боится лишиться хотя бы призрачной возможности удовлетворения желания. Поэтому его легко запугать такой опасностью и заставить после этого действовать в соответствии с наставлениями манипуляторов. На этом строится немало и обещаний, и запугиваний в политической рекламе. Заметим, что в кампании “Голосуй, а то проиграешь” (Ельцин против Зюганова, 1996 год) на рекламных листовках в качестве альтернативы тюремной робе были представлены джинсы, т.е. предмет потребления молодежи.

Логическим следствием такого типа поведения является потребление наркотиков: они дают удовлетворение высокой степени. Возникающая зависимость сильнее всего привязывает человека к источникам получения наслаждения и делает возможным управление им через угрозу лишения привычной радости.

Другой стороной гедонизма является нежелание прилагать усилия для получения наслаждения – общество потребления готово наперебой предлагать все варианты “кайфа”. В самом тривиальном виде это проявляется в замене книг телевизором и реальной активности – компьютерными играми.

Оценивая состояние общественного сознания российской молодежи, мы можем отметить довольно отчетливые следы воздействия через соблазн наслаждениями. Это проявляется и в росте потребления наркотиков, в том числе и таких слабых, как пиво, и в половой распущенности, которая также является следствием принципа “уступи соблазну”. (Кроме того, и пиво, и распущенность, а возможно, и наркотики, продвигаются специально). Подростки теряют способность к действиям, которые не приносят сиюминутного удовольствия или выгоды. В частности, резко уменьшилось число прочитанных ими книг: чтение это больший труд, чем просмотр телепередачи или компьютерная игра. В этом плане жители мегаполисов, в частности, Москвы, “продвинулись” гораздо дальше, чем ребята из небольших городов. При проведении совместных пионерских мероприятий бывает заметно, что дети из пригородных поселков или городов типа Вязьмы и Сарова ведут себя энергичнее и активнее, чем москвичи.

4. Итак, мы отметили, что основные черты характера “нового гражданина мира” делают его идеальным объектом манипуляций. В то же время эти свойства – оторванность от корней, индивидуализм, гедонистическая ориентация – формируются как бы автоматически из потребностей все расширяющегося, глобализующегося рынка.

Заметим, что вывод о манипулируемости как следствии развития основных рыночных принципов обычно замалчивается. Напротив, в этом контексте подчеркивается все возрастающая свобода. Однако именно сознание свободы в форме удовлетворения потребностей без ограничений, накладываемых обществом, является главной опорой для манипулирования. Человек, полагая себя свободным, не принимает мер против порабощения психики. Это дает возможность манипулировать его сознанием и заставлять думать то, что нужно манипулятору. В результате получается: дается свобода говорить, но отнимается свобода думать.

Возникает вопрос: насколько указанные свойства воспитываются специально, а насколько их формирует “новый мировой порядок” - новые условия бытия? В принципе, в эпоху постмодерна, т.е. при наступлении нового мирового порядка многое из того, что раньше происходило естественно, становится управляемым (отсюда название “общество спектакля”). Желание понравиться вырастает в имиджеологию, стремление к убедительности речи приводит к разработке методов манипулирования. Превращаются в спектакль выборы, публичная политика и даже спорт: вспомните скандальную Олимпиаду в Солт-Лейк-сити. Поэтому и в формировании человека нового мирового порядка мы видим устремления тех сил, которые осуществляют реальное закулисное управление миром. Действительно, создание школьных программ для “общедоступных” школ, в которых фундаментальное образование заменяется сообщением фрагментарных сведений, свидетельствует именно об этом.

Подобные свидетельства преднамеренного создания “человека манипулируемого” можно увидеть и в создании специальной литературы, масс-культуры. Но все эти явления в то же время можно считать и естественным следствием дальнейшего развития рыночных (капиталистических) отношений. Примитивные книжки и тупая поп-музыка распространяются не по программам дебилизации населения, а потому что они, потакая стремлению к наслаждению без усилий, соответствуют требованиям рынка. Дебилизация оказывается естественной составляющей развития рыночных отношений в их апогее – при новом мировом порядке. А это значит, что те губительные для личности процессы, которые мы отметили, не минуют и детей “новых мировых господ”.

Формирование “человека управляемого” идет через рекламу, СМИ и школу. При этом - осознанно или нет – преследуются следующие цели: снизить порог критичности, воспитать гедонизм, оторвать от традиций, ликвидировать коллективизм. Несколько иной облик формируется для элиты. В платных школах сохраняется систематичность образования в противовес мозаичности в “школе для рядовых” (Кара-Мурза 2000). В соответствующих детских организациях и клубах (например, в скаутской организации) культивируются качества лидера. Однако - намеренно или нет - и эти дети вводятся в рамки зависимости от средств управления сознанием. Даже если школа другая, элитарные СМИ и искусство, реклама способствует тому же. Даже хуже: для “рядового” ребенка мир и есть жующие и пляшущие герои рекламы или убивающие всех супермены из блокбастера. А элитарный подросток благодаря качеству образования имеет представление о мире осмысленного существования, куда ему не дает вернуться примитивность СМИ и масс-культуры, и это источник дополнительного раздражения, агрессивности, а нередко и наркомании. (Медведева, Шишова 2000).

Если сравнить ребенка начала девяностых и нынешнего подростка, то разница очень заметна, ее постоянно отмечают педагоги. Сейчас в наших детях происходит: рост эгоизма и отказ от взаимопомощи. В классах, где учатся дети “средних новых русских”, наблюдается “война всех против всех”: безотносительно к дружеским пристрастиям вспыхивают акты агрессии то против одного, то против другого одноклассника. Резко выросло нежелание работать, что ведет к отрыву от чтения. Если же что-то и читается, то иллюстрированные журналы с крайне примитивным текстом или детективы и т.п.

Подобные процессы снижают способность к связному логическому мышлению. Этому содействует и короткая телереклама, и динамичный монтаж в фильмах, не оставляющий времени на осмысление. Все это формирует клиповое, фрагментарное восприятие мира, а это в свою очередь ведет к мозаичности картины мира (Кара-Мурза 2000). Человек не в состоянии соотнести различные фрагменты знаний и поэтому даже не пытается сделать собственные выводы в мало-мальски серьезных сферах, полностью доверяясь авторитету (чаще всего СМИ).

Видимо, с этим же связана и замечаемая у современных подростков неспособность к прогнозированию и тем более планированию будущего. Распространенной оказывается точка зрения: “живи сегодняшним”.

Следует заметить, что практически все отмеченные качества возникли на Западе раньше, чем в России. И угроза деградации личности проявилась во вполне осязаемых цифрах роста наркомании. Представители Запада прекрасно осознали, что в этом – перспектива быстрого конца цивилизации. Поэтому борьба с наркотиками там приняла широкий размах. Но поскольку употребление наркотических средств – это естественное следствие установки на получение удовольствия, которая через рекламу держит всю рыночную экономику, то и успеха у такой борьбы быть не может.

Получается, что на самом деле “новый мировой порядок” несет беду не только нам, но и людям “золотого миллиарда”. Ведь нельзя не признать, что формируемый тип человека – как намеренно воспитываемый, так и возникающий как следствие экономико-политических условий – это настоящая беда. И в рядах антиглобалистов было бы логично видеть людей любых убеждений и даже вовсе без них, которых объединяет одно: они родители, которые не хотели бы для своих детей будущего в дебилизованном мире, создаваемом новым мировым порядком.

Литература: