Тексты тезисов и докладов

конференции "Защита сознания от манипуляции"

В.М.Алпатов

доктор филологических наук

СОВРЕМЕННЫЕ КОНЦЕПЦИИ ОТНОШЕНИЯ ВЛАСТИ И ЯЗЫКА

Марксизм продолжает оставаться влиятельным направлением научной мысли во многих странах Запада. На его основе рассматриваются многие актуальные вопросы современного капиталистического общества. Среди них есть и такие вопросы, которые не рассматривались в классическом марксизме XIX века, но именно в наши дни приобрели особую значимость. В том числе это проблема роли языка в установлении классового господства. Отметим такие работы, как книга английского исследователя Н.Ферклу «Язык и власть» (1989), книга другого английского специалиста А.Пенникока «Английский язык и дискурсы колониализма» (1998) и международный сборник статей «Власть и неравенство в языковом образовании», изданный в 1995 г.

В книге Н.Ферклу современное британское общество рассматривается как капиталистическое и классовое. Правда, по сравнению с привычным для нас выделением двух классов вводится одно изменение: наряду с пролетариатом и буржуазией выделяется средний класс. Но подчеркнуто, что господствует вовсе не этот класс, а буржуазия, которая вместе с примыкающими к ней социальными группами образует «господствующий блок». Ей принадлежит власть, а отношения власти и подчинения определяются, в первую очередь, классовой структурой, хотя играют роль и другие отношения: этнические, половые, возрастные.

Как указано в книге, господство власти путем прямого насилия в Великобритании и других развитых странах сейчас отошло на второй план. Но всё большее значение приобретает социальный контроль над сознанием. А здесь очень велика роль языка, хотя могут использоваться и другие способы (визуальные средства массовой информации и др.). Эта роль в манипулировании сознанием может быть двоякой: важен и контроль с помощью языка, и контроль над языком.

Н.Ферклу рассматривает различные способы контроля власти с помощью языка. Выделяются два типа языкового дискурса, связанного с властью: диалогический и односторонний. Диалогический дискурс – любого рода диалог высшего с низшим: учителя с учеником, полицейского с допрашиваемым, начальника с подчиненным и др. Власть здесь проявляется в выборе темы и изменении темы по желанию высшего, односторонней возможности перебивать собеседника и т.д. Односторонний дискурс – прежде всего, телевидение и реклама. Здесь важны правила построения текста, заставляющие зрителя или слушателя потреблять тот или иной товар, воспринимать ту или иную идеологию и пр.

Контроль власти над языком проявляется в языковой политике. В США, Великобритании и других странах она сводится, прежде всего, к принудительному распространению стандартного языка («общего языка») за счет диалектов и языков меньшинств. Н.Ферклу и другие социолингвисты возвращаются к, казалось бы, давно забытой концепции классовости языка, которую в нашей стране в 20-30-е гг. развивали не только Н.Я.Марр, но и более серьезные исследователи вроде Е.Д.Поливанова. Ферклу даже называет идею о надклассовости языка (как известно, развивавшуюся И.В.Сталиным) «шизофренической». Разумеется, стандартным языком могут владеть и пролетарии, но для них он принудительно навязывается властью «господствующего блока». Такое же навязывание происходит и в отношении национальных меньшинств, что специально рассматривается в сборнике «Власть и неравенство в языковом образовании».

В книге Н.Ферклу специально подчеркивается, что любой текст (конечно, в разной степени) связан с той или иной идеологией; он вспоминает слова А.Грамши об идеологичности так называемого здравого смысла. Многие тексты не только отражают, но и навязывают идеологию; в современном мире это, прежде всего, идеология «господствующего блока». При этом идеология тем эффективнее, чем она менее ощущается. Скажем, новости на британском телевидении подаются мнимо объективно, но и отбор фактов, и способы обработки языкового материала определенным образом воздействуют на зрителя. Рассматриваются такие, казалось бы, чисто языковые способы, как использование актива или пассива, разные степени категоричности высказывания, употребление местоимений и пр.

Н.Ферклу издал свою книгу в годы, когда премьер-министром Великобритании была М.Тэтчер, поэтому он особо останавливается на отражении в языке той разновидности буржуазной идеологии, которую именует «тэтчеризмом». Специально рассмотрены языковые особенности речей Тэтчер: отмечены подчеркнутая категоричность высказываний, постоянное отождествление себя с народом, изображения себя в качестве женщины из среднего класса, а не из буржуазии.

В книге А.Пенникока и ряде статей сборника «Власть и неравенство в языковом образовании» рассмотрен вопрос о господстве колонизаторов с помощью языка. Показано, как с помощью языка противопоставляются колонизаторы – носители «высокой культуры» и «отсталые» колонизируемые народы. Также языкам этих народов противопоставляются языки колонизаторов (в частности, английский), которые принудительно навязываются. В одной из статей упомянутого сборника рассматривается практика работы в языковых школах для взрослых иммигрантов в США. Показано, как обучение иммигрантов английскому языку преследует две цели: культурной ассимиляции и стандартизации мышления в духе господствующих в США стереотипов.

Постоянная тема западных социолингвистов левого толка – роль английского языка в современном мире, связанная с процессом глобализации. Показывается, как принудительное распространение этого языка обеспечивает господство богатых стран над бедными. В то же время отмечена неоднозначность роли этого языка в мире: в ряде многонациональных стран, например, в ЮАР, именно английский язык оказывается средством борьбы за национальную независимость.

В своих исследованиях современные западные социолингвисты учитывают и некоторые советские работы, прежде всего, книгу В.Н.Волошинова «Марксизм и философия языка» (1929) (авторство книги иногда приписывают М.М.Бахтину). Однако сейчас в нашей стране подобные исследования совсем не проводятся, хотя многие перечисленные выше проблемы теперь непосредственно касаются и нас.

В.С. Некрасов

Екатеринбург

Последнее крушение «царства разума», организованное постиндустриальным обществом в конце ХХ в., оказалось на деле не «концом света», но концом человеческой предыстории. Само вхождение человечества в деградационный цикл инволюции постсовременности привело новых мыслителей к отречению от идеалов прогресса, разума и истины. В результате незаметно изменилось представление о самой философии, которая уже не стала короноваться на роль метанауки нового тысячелетия. Вдруг обнаружилось, что если философия представляет собой набор ведущих в никуда неких «лесных троп» (М. Хайдеггер), то она более не изучает наиболее общие законы природы, общества и мышления, и, следовательно, не выступает систематизацией этих законов в качестве метанауки.

Всем нам часто говорят, что ХХ1 в. будет веком жестокой борьбы за ресурсы, что в разрыв между техническим прогрессом и духовностью прорвались все силы ада, а в мире все более утверждается некая метафизика зла, в соответствии с которой логика истории непознаваема. Ссылаются на традиции русской философии, в соответствии с которыми грядущее представляет собой неизбежное зло. Спросим, о какой философии идет речь? Эсхатологизм присущ религиозной философии и только, а указанное качество обобщают на всю русскую философскую традицию. Представленная точка зрения может быть названа агностицизмом, а потому она не имеет ни малейшего отношения к науке. Ссылки на постсовременную науку и теорему К. Геделя о принципиальной неполноте множеств несостоятельны. Они отражают состояние сознания погибающего индустриального общества, в оптике которого злым демиургом является техника, все народы воюют из-за нехватки ресурсов, а планета перенаселена.

Но Земля недонаселена. Все прогнозы середины ХХ в. сходились на том, что на рубеже ХХ1 в. будет 8 миллиардов человек – где же искомые 2 миллиарда? Они пропали, погибли, не родились – их убила олигархия в войнах, распространение СПИД и наркотиков, неолиберальная консьюмеристская экономика, антикультура. На современном уровне развития производительных сил планета в состоянии выдержать техногенную нагрузку 25 миллиардов человек. В «прекрасном новом мире» глобального человейника оказалось размыто представление о философии как особом типе рациональной познавательной деятельности («теоретической практике» у Л. Альтюсера), а в работах постструктуралистов в широком диапазоне от М.Фуко до Ж.Деррида и Ж.Делеза сформировалось неоницшеанское видение философии как продукта взаимосвязи власти и знания Обнаружилось, что философия более не выступает в роли особого исследования определенных областей научного познания, эпистемологической критики и общей теории исторического процесса. Философия перешла на позиции устрашающего размышления о будущей роли науки, а философы все чаще стали высказываться о необходимости введения «научной полиции» для запрета исследований в сферах нанотехнологии, клонирования и генной инженерии, искусственного интеллекта – возникли призывы к джихаду против науки.

Такие парадоксальные заявления на фоне озабоченности экофашистов состоянием Земли, парникового эффекта и роста численности населения планеты позволили отвергнуть прежнее внеисторическое противопоставление науки и идеологии вообще, а также их противопоставление в структуре философского знания, в частности. Философы предпочли пугать читающую публику и она поспешила испугаться, поскольку под влиянием телевидения и сети Интернет стала мыслить не категориально и концептуально, но образно – картинками в духе практики «промывания мозгов» У.Липпмана. Стало очевидным, что философия в последней трети ХХ в. окончательно превратилась во внедрение политики в науки, а научности в политику – в результате под научностью стали пониматься всевозможные познавательные способности и знания в духе «методологического анархизма» П. Фейербанда, в стиле его тезиса «anything goes». Философия, утратив идеологические функции научного концептуального построения, окончательно превратилась в идеологию. Она стала идеологией ненаучного понимания мира и человека – идеологией завершающегося цивилизационного цикла провозглашенного «конца истории».

Мы видим две стороны медали постсовременной философии. С одной стороны (левого мондиализма в духе построения глобальных «дуг напряженности» и в стиле «West against the rest»), наблюдается псевдофилософская авангардистская терминология плюрализма и множественности истин, деконструкции, шизоанализа и десексуализации человечества, ризоматики как антидревесности, толерантности, религиозности, общечеловеческих ценностей, свободы, дополняемая риторикой возмездия, наказания террористов во имя цивилизации. С другой стороны (правого автаркизма и конструирования «больших геополитических пространства» в духе «The rest against the West»), складывается специфический «птичий язык» описания мирового зла, апостасийности православия, воли к борьбе, постсовременной науки.

Таковы две стороны одной медали - левые мондиалисты и правые националисты не могут друг без друга как полицейские шпики и террористы. Общее же у них – вера в постсовременную науку, которая не нуждается в истине. Только научное мировоззрение, союз философов и ученых может остановить соскальзывание человечества на дно постсовременности, на позиции признания множества мнений. Признание предмета философии как метанауки, обладающей собственными социальными и идеологическими функциями, позволит поставить вопрос об исторической оценке философских абстракций как правильных или неправильных. Первые могут быть поняты как исторически детерминированные категории, выбранные теоретиками для решения исторических проблем. В категориях резюмируется весь опыт теоретического и практического освоения мира человеком. Г. Делла Вольпе фиксировал историческую обусловленность философских категорий и их включенность в социальную практику следующим образом: началом и концом круга (конкретное - абстрактное - конкретное) является проблематика современного буржуазного общества, поскольку категории или абстракции в отличие от гегелевской диалектики не имеют абстрактного значения, а лишь гипотетическое – они проверяются только в «исторической материальности», присущей экономическому и общественному опыту, то есть проверяются в духе тезиса: «проверка пуддинга заключается в его съедении». Иначе говоря, проверка дается эффективностью категорий при решении проблем настоящего.

Настоящая наука позволяет развивать фундаментальные исследования и эффективно решать проблемы сегодняшнего дня. Именно поэтому выход из кризиса предлагает развитие фундаментальных научных исследований, резкое увеличение численности населения, установление справедливого мирового порядка, строительство неспекулятивной физической экономики. Все перечисленное нуждается в целостном научном мировоззрении, в котором нет места неомальтузианскому мифу о перенаселенности планеты, о необходимости «обезлюживании Земли», о непознаваемости мира и отсутствии истины. Представление о саморазвитии материи позволяет отклонить всякое представление о боге, а материи как иллюзии («майа»). Вообще из научного атомизма рождается вся стройная доктрина самоутверждения человека в посюстороннем мире и коммунистические перспективы общественного развития. Так, в докторской диссертации К. Маркс показывает отличие атомизма Демокрита от натурфилософии Эпикура в представлении последнего об отклонении атомов, что служит основанием для утверждения о саморазвитии материи и взаимодействии как конечной причине всего. Очевидно, что в мире нет ничего кроме движущейся материи и сознания как продукта высокоразвитой материи.

Философия сегодня существует в особой реальности, которую мы обозначим как «идеологические аппараты государства» (ИАГ). Казалось бы, философия существует вне государственного репрессивного аппарата, но философия наших дней представлена в религиозном ИАГ; образовательном ИАГ; семейном, юридическом, политическом; профсоюзном, информационном; культурном. Постсовременная философия существует в интервале между наукой и идеологией, а потому выступает в роли политики и скрывает политическое происхождение эвристических поисков истины. Однако выявление этого факта позволяет предположить неизбежность формирования неосовременной философии, стоящей на позициях воинствующего материализма и выражающей интересы противоположной стороны в ИАГ – стороны самоуправленческих организаций и естественных эмансипаторов человечества. Вновь актуальным становится запрос на философию неосовременности. Начинается подлинное развитие философии как антагониста идеологических мистифицировнных продуктов мдеологических аппаратов буржуазного государства, создающего в интересам целостного управления социокультурной динамикой все новые и утонченные манипулятивные практики. Они строятся на дезинформации, на мифологии общечеловеческих ценностей и иллюзии вхождения в мировую цивилизацию.

Политическая реклама в эпоху «после Нового времени»

Е.Широкова

1. Наступающая эпоха, знаменующая конец гуманистических и просвещенческих устремлений, является и концом демократической тенденции, что проявляется в отрыве политических сил от противостоящих друг другу частей общества. Партии перестают быть выразителями интересов определенного класса и обращаются к популистской риторике, чтобы быть привлекательными для всех.

2. В политической рекламе (пропаганде) роль убеждения окончательно вытесняется внушением. Одновременно растет недоверие к содержанию заявлений, обещаний и т.п., которые, тем не менее, усваиваются массами. Происходит отрыв содержания политического процесса от текстов политической рекламы.

3. Все это, с одной стороны, выхолащивает политическую рекламу, выводит ее из противоборства конкретных сил, которое протекает за кулисами (симуляция политического убеждения).

С другой стороны, она получает новое назначение: становится средством погружения сознания в среду, обеспечивающую определенное поведение людей. Поскольку применяется массированное воздействие, сила которого не осознается зрителями и читателями, можно говорить о манипуляции сознанием (воздействие происходит помимо их желания). Такой способ управления массами встречается  все чаще, в том числе и в современной России.

4. Помимо симуляционной и манипуляционной, другие возможные функции политической коммуникации: воспитательная (убеждающая), религиозная. Они могут оставаться и реализовываться для тех, кто хочет поставить себя вне общих тенденций общества постмодерна. Размеры таких независимых сообществ могут определяться в противостоянии наметившимся процессам, являющимися составной частью «нового мирового порядка».

5. Не исключено, что возможности альтернативной коммуникации существуют только до определенного момента, после которого массы будут управляться настолько эффективно, что никакое стороннее воздействие будет невозможно. В наше время альтернативные каналы коммуникации это церковь, оппозиционные пресса и искусство (очень ограниченные возможности доступа к массам), неофициальное искусство и философия (доступно узкому кругу).

6. Нынешняя эпоха (приблизительно десять-двадцать лет) является критической в части установления манипулятивного контроля средствами политической рекламы. Именно сейчас есть возможность создать альтернативные источники воздействия, которые сняли бы опасность тотальной манипуляции из одного центра.

Мифы: технология развенчания

Е.Г.Борисова

1. Миф – сложившееся в сознании представление о положении дел, не требующее от человека рационального обоснования. Есть мифы, сформированные в период становления личности (представление о человеческих отношениях, истории, устройстве мироздания). В дальнейшем в жизни взрослого человека формируются более конкретные мифы о тех областях, которые не требуют личного осмысления (история, политика в отличие от личных взаимоотношений, профессиональной сферы, вопросов местного уровня).

Мифы формируются искусственно. При этом они достаточно часто добросовестно (отражение взглядов создателей) или преднамеренно искажают истину. Для манипуляции могут использоваться как непосредственно (задача – обеспечить определенный взгляд на мир, например, «Мы на пути к процветанию»), так и как основа для дальнейших выводов («Коммунисты 70 лет разваливали страну» значит, демократы не виноваты в нынешнем положении дел и надо голосовать за них, а не за коммунистов.)

2. Как бороться с мифом в сознании масс? Возможные пути:

А) Контрмиф – «В Беларуси нищета» – «Беларусь – самая успешно развивающаяся из стран СНГ».

Б) Разубеждение (конраргументация) («Коммунисты 70 лет разваливали страну» - «А как же полеты в космос, вторая в мире индустрия, культура и т.п.»)

В) Опорочивание мифа («Так говорят малограмотные» или «Это же анти…изм»)

Г) Замалчивание ("Не следует спорить о ГУЛАГе, лучше вообще об этом не говорить")

Д) Потеря доверия к источнику мифа (Так перестали доверять советской пропаганде. Однако если воздействие идет в основном на подсознание, потеря доверия может не сыграть роли. Сейчас многие не доверяют телевизору, однако это по-прежнему важный источник мифов))

3. За перестроечное и постсоветское время были следующие случаи развенчания мифов:

3.1. «Жизнь показала». Это относится к мифам перестройки о перспективах рыночных реформ в России и других, заключающихся в предсказании будущего. Кроме того, то же можно сказать и о мифах, в основу которых кладется сравнение социализма с капитализмом: жизнь показала, что социализм превосходил нынешнее капиталистическое время по многим показателям. Сюда же и миф об Америке как «империи добра» – после бомбардировок Югославии.

3.2. «Правду не скроешь». Это разновидность предыдущего случая, когда развенчание происходило из-за распространения ранее малоизвестной информации: о «райском Западе», о сравнении системы образования в СССР с другими.

3.3. От мифа отказались («патриотизм – прибежище негодяев», "в 1993 году был коммуно-фашистский бунт", "нам не нужна крепкое государство", "русские заслуживают презрения").

Все три названных случая не предусматривают противодействия мифу. Однако реально многие развенчания по одной из предложенных схем происходили при влиянии противоборствующей контрпропаганды, в основном действовавшей по принципу разубеждения (частично также контрмифа и опорочивания). Рассмотрим другие случаи развенчания мифов.

3.4. Разубеждение было успешным, когда осуществлялось сразу несколькими силами. Вот как происходило развенчание мифа «Социалистическая экономика в СССР была неэффективна»: сначала шли публикации Б.Хорева о затратах, связанных с географическим положением СССР, затем появилась книга А.Паршева «Почему Россия не Америка». После этого стали появляться упоминания о географическом факторе и в официальной прессе. Свою роль сыграла и еще большая неэффективность современной российской экономики.

3.5. Возможные предложения по развенчанию мифов. 1. Лучше всего «показывает жизнь», поэтому в контрпропаганде надо опираться на наблюдаемые факты. 2. Борьба против мифа должна идти через несколько каналов, по нескольким направлениям. 3. Нужно пытаться выходить на более широкие массы (через популярную литературу, общедоступные СМИ).

Теоретические основы для создания инвентаря речевых средств воздействия

Котов Артемий Александрович канд. филол. наук

Институт лингвистики РГГУ (г. Москва) arco@online.ru

Исследование речевых средств воздействия проводится в рамках различных научных подходов связи с решением большого числа разнообразных теоретических и прикладных задач. Основной областью разработки прикладных методик для создания воздействующих текстов является теория рекламы и связанные исследования. В лингвистике исследования речевого воздействия проводятся с позиций логического анализа [1] и при рассмотрении естественных механизмов обработки текста, единиц языка и процессов речи [2, 3]. Важной прикладной задачей является разработка методики судебной лингвистикой экспертизы текстов [4]. Большое внимание в последнее время уделяется воздействию речи при разработке когнитивных моделей [5] или компьютерных моделей социума, в котором виртуальные организмы “испытывают эмоции” и воздействуют друг на друга [6]. Картину дополняет огромная научная традиция риторики, которая в разной степени учитывается в современных работах.

Мы предлагаем рассмотреть архитектуру модели для обработки поступающих текстов, в которой термин речевое воздействие получает вполне конкретный смысл и обозначает запуск определенных механизмов обработки смысла. В свою очередь речевые средства воздействия понимаются как использование свойств в аппарате обработки текста (лингвистической модели) для того, чтобы заставить адресата запустить механизмы воздействия. Соответственно, общая модель задаёт двухуровневую классификацию: классификацию единиц речевого воздействия и классификацию речевых средств воздействия. Данная модель была разработана для объяснения эффектов при интерпретации публицистических текстов СМИ, при этом, в целом, она также соответствует архитектуре когнитивных моделей H-Cogaff [5].

В предлагаемой нами модели мы разделяем, с одной стороны, механизмы, моделирующие “эмоциональную” обработку поступающих текстов, и обозначаем их термином доминантные сценарии (д-сценарии), и с другой стороны, механизмы “рациональной” обработки – вывод и планирование действий, которые обозначаются термином рациональные сценарии (р-сценарии). Сценарии двух указанных типов находятся в неактивном состоянии и активизируются, когда обнаруживают смысл, соответствующий входному условию сценария (начальной модели). Причём этот смысл может являться как смыслом анализируемого текста, так и результатом вывода (воздействовать может не сам текст, а вывод из его смысла). Активизация р-сценариев моделирует рациональный вывод, а активизация по крайней мере одного из д-сценариев моделирует ситуацию речевого воздействия.

Схема 1. Структура общей модели для описания речевого воздействия

Тексты, поступающие на вход системы, анализируются моделью типа Текст => Смысл, которая строит их семантическое представление. Далее смысл текста запускает механизм обработки, который описывается с помощью специальных единиц – сценариев. Каждый сценарий включает начальную и конечную признаковую модель; он активизируется, когда найден семантический компонент, соответствующий (пусть даже не очень точно) начальной модели, и строит конечную признаковую модель. Различие между “рациональным общением” и речевым воздействием описывается как ориентация на сценарии разных типов: при эмоциональной обработке активизируются д-сценарии, при рациональной обработке – р-сценарии. В результате обработки текста система может построить целевую модель и выполнить соответствующую поведенческую программу. При речевом воздействии такая реакция эмоциональна, и для рассматриваемого нами инвентаря д-сценария она может проявляться в различных формах агрессии или бегства.

Д-сценарии могут быть заданы вполне ограниченным списком. Так, список д-сценариев, выделенный нами на основании анализа текстов С. Доренко и достаточный для анализа негативной пропаганды и большинства публицистических текстов СМИ включает 12 единиц. Например, мы считаем, что высказывание типа Правительство тебя обманывает! активизирует д-сценарий ОБМАН, а высказывание типа Правительство урежет ваши зарплаты и заберёт деньги себе! – активизирует д-сценарий “присвоение ресурса” (ПРИСВ). Эти высказывания вполне могут воздействовать на некритичного адресата, однако, более внимательный или критически настроенный адресат умеет рационально распознавать эти высказывания и запускать механизм рационального анализа (р-сценарии) вместо того, чтобы поддаваться воздействию (запускать д-сценарии). Например, такой адресат может ответить Этот человек пытается на нас воздействовать! и прекратить коммуникацию (выключить телевизор или уйти). Если адресат использует механизм обработки, нежелательный для автора текста, то такой механизм мы будем называть контрсценарием. Для текстов, ориентированных на воздействие, контрсценариями обычно являются разного рода критика, рациональный анализ, а также воздействие, не планировавшееся автором текста (например, воздействие, провоцирующее агрессию против автора). Контрсценарием также можно считать привлечение автора текста к суду.

Схема 2. Активизация контрсценария при анализе воздействующего текста

Адресат, умеющий распознавать воздействующие тексты, может избежать воздействия и не активизировать д-сценарии. Умение распознавать воздействующие тексты означает, что признаки воздействующего текста записаны в начальную модель некоторого р-сценария. При поступлении воздействующего текста с данным набором признаков контрсценарий активизируется, что подавляет запуск д-сценариев. Для автора текста эта ситуация обозначает коммуникативынй провал, поскольку воздействия не происходит.

Одним из средств “обойти” контрсценарии адресата, но при этом построить смысл, соответствующий начальной модели д-сценария и вызывать его активизацию, является использование свойств речи и “тонких мест” в механизме обработки поступающих текстов. Таким образом, уточнённое понимание речевого средства воздействия состоит в том, что оно использует особенности в естественных механизмах обработки текста, чтобы имплицитно построить смысл, активизирующий д-сценарий, но при этом избежать активизации контрсценариев.

Схема 3. Использование в тексте речевых средств воздействия для “обхода” контрсценариев и активизации д-сценариев

Речевые средства воздействия используют особенности в механизмах анализа текста и построения смысла, которые позволяют в “неявном” виде построить смысл, активизирующий д-сценарий (оказывающий воздействие), но при этом обойти контрсценарии, то есть не дать адресату оснований для критики или фальсификации.

На основании анализа публицистических текстов СМИ нами были выделены 4 общих класса средств воздействия, которые представлены 41 типом речевых средств воздействия, описанных к данному моменту. Четыре общих класса представлены: а) использованием для воздействия свойств номинации и референции, б) использованием механизмов вывода (р-сценариев), в) использованием иронии и конструированием планов других лиц (например, планов политиков) и г) опорой на свойства коммуникации (здесь рассматриваются смена коммуникативных ролей, смена авторства суждения и т. д.).

В качестве примера приведём случай использования омонимии (либо далёкой полисемии) для отождествления двух различных ситуаций: смысла, соответствующего действительности, и смысла, активизирующего д-сценарий.

Рассмотрим следующий пример из речи С. Доренко по поводу якобы планируемого А. Чубайсом увеличения налога на питание: Каждый человек за каждый кусок хлеба заплатит за репутацию Чубайса как блестящего экономиста (С. Доренко). При анализе этого примера адресат строит некоторое обобщенное представление о ситуации: ‘я плачу за хлеб и страдаю ради Чубайса’. Одна часть этого представления – ‘я плачу за хлеб’ – соответствует реальности и поэтому не даёт оснований для активизации контрсценариев (так, адресат не может сказать Это неверно! – он действительно регулярно платит за хлеб). Другая часть этого представления – ‘я страдаю за Чубайса’ – воздействует на адресата и, согласно классификации д-сценариев, активизирует д-сценарий “присвоение ресурсов” (ПРИСВ). Две эти ситуации склеиваются благодаря особенностям обработки омонимов – в данном случае два разных смысла соответствуют двум значениям лексемы заплатить – ‘передавать деньги’ и ‘страдать’. По-видимому, при обработке омонима адресат сразу не фиксирует два значения, скрывающиеся за этим словом, а производит процедуру восстановления значений (и их последующего разделения) последовательно. В данном случае адресат прекращает обработку на том этапе, когда у него сформирован некоторый обобщенный смысл, в котором есть признаки и реальной и “воздействующей” ситуации. Признаки реальной ситуации не дают активизировать контрсценарии (например, усомниться в её истинности), а признаки воздействующей ситуации активизируют д-сценарий. Адресат далее так не разводит эти смыслы, и в этом данный пример отличается от каламбура, в котором смещение смыла необходимо, чтобы запустить реакцию смеха.

Кроме того, данная модель позволяет структурно обосновать вполне известный тезис: лучшее средство противостоять воздействию – это знание. В данном случае мы считаем, что знание, то есть умение распознавать воздействующие тексты, заключено в начальных моделях р-сценариев, и если мы умеем применять это знание и рационально распознаём воздействующий текст – мы активизируем р-сценарий (контрсценарий) и подавляем активизацию д-сценариев. Таким образом, лучшая стратегия противостоять воздействию состоит в том, чтобы уметь классифицировать тексты (пусть даже не очень точно) по используемому речевому механизму воздействия и по д-сценарию, на активизацию которого рассчитывал говорящий.

Основная используемая литература

1. Левин Ю. И. О семиотике искажения истины // Информационные вопросы семиотики, лингвистики и автоматического перевода. – М., 1974. – вып 4. - С. 108-117.

2. Баранов А. Н., Паршин П. Б. Языковые механизмы вариативной интерпретации действительности как средство воздействия на сознание // Роль языка в средствах массовой коммуникации. – М., 1986. - С. 100-143.

3. Гловинская М. Я. Типовые механизмы искажения смысла при передаче чужой речи // Лики языка. – М.: Наследие, 1998. – С. 14-30.

4. Теория и практика лингвистического анализа текстов СМИ в судебных экспертизах и информационных спорах: Сборник материалов научно-практического семинара. Москва, 7-8 декабря 2002 г. Часть 2. – М.: Галерия, 2003.

5. Sloman A., Chrisley R., Scheutz M. The architectural basis of affective states and processes // Who needs emotions?: The brain meets the machine. – Oxford University Press (готовится к публикации).

6. Staller A. Introducing Emotions into the Computational Study of Social Norms: A First Evaluation/ A. Staller, P. Petta // Journal of Artificial Societies and Social Simulation. [Электронный ресурс] – 2001. – vol. 4. – no. 1. – Режим доступа к журн.: http://www.soc.surrey.ac.uk/JASS/4/1/2.html

Этот бизнес с оборотом в 9 миллиардов долларов в год составляет одну из сторон атаки на интеллектуальную культуру мира вообще и Америки, в частности. Дистанция от кибернетики до расстрела детей в Литтлтоне коротка – путь идет через техники контроля над сознанием. Первый удар наносится по детям и он нацелен на ткань семейной жизни. Б. Рассел в 1951 г. полагал Павлова и Фрейда “двумя великим людьми” научного управления массами. Рассел говорит о необходимости установления “научной диктатуры”. Социальные психологи будущего смогут доказывать школьникам, что снег – черный! В результате будет разрушено влияние атмосферы дома на детей, а индоктринация будет начата в возрасте до 10 лет. В работе с психологией будут использованы простые стихи и ритмическая повторяющася музыка. В целом ученые смогут подсчитать, сколько будет стоить убедить одну голову школьника (буквально – сколько за голову?), что снег - черный и насколько дешевле будет доказывать, что снег – сер. В России не столь давно в ходе избирательных компаний мы имели возможность убедиться в способностях психологов и специалистов по “черному пиару”. Рассел, правда, полагал, что при доведении до совершенства техники убеждения, правительство сможет управлять народом без армиии и полиции, поскольку будет обеспечен полный контроль за состояние умов.

В 1931 г. Рассел написал главу о научной диктатуре в книгу “Научный взгляд”. Глава называлась симптоматично: “Образование в научном обществе”. Олигархический и тоталитарный взгляд ученого Рассел сочетает с опытом идеолога иезуитского ордена. Он полагает, что необходимы два типа образования: для простых людей и для тех кто будет носителем научной власти. Простые индивиды могут быть поняты как исполнительные и нерассуждающие и для формирования этих качеств должны быть использованы все возможности психоанализа, бихевиоризма и биохимии. Мальчики и девочки с детства должны быть в “кооперации”, то есть они должны уметь повторять делать то, что делают все. Инициатива должна быть искоренена, а субординация должна быть индоктринирована научными методами. Противоположные качества должны быть воспитаны в будущих управляющих – члены правящего класса должны быть полны инициативы и нацелены на удержание в подчинении простых работяг. В случае нарушения социального статуса ребенком, управляющие обязаны послать его в специальную “летальную камеру” (смертельную), прежде, чем этот подозрительный индивид поднимет бунт. Идеи Рассела продолжает Американская ассоциация передовой (!) науки – на последнем съезде ассоциации предлагался проект “чтения ума”.¹

В результате Америка была обвинена в скрытом фашизме, народу был вынесен заочный приговор, выяснилось, что превращение Америки в Четвертый Рейх станет неизбежным, если не произвести серьезные изменения в массовой культуре. Иначе говоря, американский истеблишмент пугали неизбежностью американского Гитлера и призывали уничтожить традиционную Америку. Уничтожению должен быть подвергнут невроз, национализм и делинквентность американского народа, которые были поняты как продукты тотальной организации общества и могли быть устранены только с изменением этого общества. Эрос стал оружием Франкфуртской школы на протяжении полувека, в течение которого происходил культурный сдвиг от авторитарной матрицы человека как живого образа Бога (imago viva Dei), святости семейных уз, верховенства республиканского принципа и формы национального государства к эротической перверсивной культурной матрице с политически корректной диктатурой толерантности по отношению к наркотикам, сексуальным извращениям и культом насилия. Эротика стала окончательным средством фрейдо-марксистких революционеров для уничтожения ненавистной им иудео-христианской цивилизации. Сегодня возник продукт “информационной эпохи” - поколение некрофилов Бэби-думеров (буквально, детией-идиотов) которое получило название по аналогии с Бэби-бумерами.

ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ НЕЗАКОННОСТИ ПРИСВОЕНИЯ ЛЮДЯМ НОМЕРОВ

А. В. Семёнов, Русское Правозащитное Бюро “Свобода и Законность”, г. Москва

Так правящий антинациональный, антинародный, нелегитимный преступный режим уравняет каждого живого свободного человека с невольником, животным или даже неодушевлённым предметом. Причём, согласно разработанной Правительством процедуре, номер человеку будет присваиваться только с его согласия, по личному заявлению с просьбой о выдаче такового, и даже … после оплаты госпошлины. Таким образом, будущие рабы Нового Мирового Порядка должны будут собственноручно оплатить изготовление своих персональных электронных кандалов. За тех, кто по каким-либо причинам не способен свободно волеизъявиться (например, новорожденных), соответствующее заявление подадут их родители, опекуны и другие законные представители. И отказаться от этого “добровольно” присвоенного инвентарного номера человек даже с получением дееспособности уже не сможет, поскольку сама процедура такого отказа попросту не предусмотрена.

Единичные и технически простые (например, вилка) неживые объекты в специальных идентификаторах не нуждаются, их идентификатором является внешнее и внутреннее описание. Для технически сложных изделий, изготовленных в промышленных условиях массовыми сериями, таким средством обычно служит заводской номер. Этот идентификатор, как правило, включает в себя код страны и фирмы-изготовителя, артикул изделия, дату изготовления, номера рабочей смены, сборочной бригады и контролёра ОТК, подписавшего акт о приёмке данного объекта. Без последнего, удостоверяющего соответствие данного изделия требованиям ГОСТа и возможность его безопасной эксплуатации, его реализация невозможна. На крупногабаритных неподвижных промизделиях, перемещение которых без ведома владельца затруднительно, например, на холодильниках, этот идентификатор обычно ставят на задней стенке. На транспортных средствах, подверженных хищению путём угона, этот идентификатор, во избежание подделки, ставится в труднодоступном месте, например, на распределительном валу, из-за чего автомобилисты его в обиходе именуют номером шасси, отличая его от номера двигателя. Последний, кстати, полноценным идентификатором считаться не может, поскольку в процессе эксплуатации автомобиля его двигатель может полностью выйти из строя и подвергнуться замене. Кроме заводских номеров шасси и двигателя, для транспортных средств, используемых строго на определённой территории (например, электрокары, погрузчики и иной внутризаводской спецтранспорт), им на борта наносят краской инвентарные номера. И этого вполне достаточно для идентификации каждого транспортного средства, не предназначенного для свободного выезда с территории завода.

Несколько иначе обстоит дело с идентификацией крупных транспортных средств, например, морских и речных судов. Как и все машины, сходящие с конвейера (в данном случае, со стапелей судоверфи), они, разумеется, имеют свой заводской номер. Маломерные суда, применяемые исключительно для внутрипортовых работ, например, рейдовые буксиры-толкачи, должны иметь инвентарные номера, наносимые краской на борт возле носа и на корме. Эти номера, как и номера заводских погрузчиков, не будут полноценными идентификаторами, поскольку сами суда могут перегоняться в иные порта приписки и получать иные номера от иных владельцев. Суда, выходящие в открытое плавание, подобно людям, имеющим личные имена, как правило, получают названия. Но и эти названия не могут считаться полноценными идентификаторами, поскольку при смене владельца и порта приписки суда могут получить новое название. Немецкий военный транспорт “Нимиц”, захваченный СССР по репарации, например, стал после Великой отечественной войны пассажирским теплоходом “Адмирал Нахимов”. В любом случае полноценным идентификатором судна, как и любого другого подобного предмета, является исключительно его заводской номер.

Важнейшим компонентом идентификатора человека является имя, поскольку оно, во-первых, используется для различения и персонификации, а во-вторых, может служить для обозначения объектов, принадлежащих данному человеку по праву собственности. Путь принятия имени различает свободного человека и невольника, находящегося в полной личной зависимости от первого. И подобно тому, как при продаже судна одним судовладельцем другому, последний вправе дать новое имя своему приобретению, так и рабовладелец в древности имел право переименовать своё новое “говорящее орудие” либо присвоить ему вместо имени кличку, как животному, либо, наконец, выдать ему инвентарный номер как неживому предмету. Инвентарный номер раба, как и номер машины, для удобства пользования мог быть вытатуирован на лбу или затылке. Если принадлежащие нескольким рабовладельцам рабы размещались в одной казарме, то для различия принадлежности каждому рабу к инвентарному номеру, являющемуся его идентификатором, могли добавлять эмблему, герб или логотип хозяина, являющиеся общим символом всего принадлежащего ему имущества. Сам же раб, как существо по определению не имеющее право быть собственником, не смел дать имя даже своему рождённому в неволе ребёнку, и потому новорожденные рабы имена, прозвища и инвентарные номера получали от своих хозяев.

Именно так определяют правоспособность гражданина России ст. ст. 17 - 22 ГК РФ и ст. 26 Конституции РФ. Вся перечисленная в этих статьях совокупность сведений персонального характера (а не сам по себе паспорт, как документ, содержащий эти сведения) и является единым идентификатором человека, т. е. средством, выделяющим каждого человека – носителя данных признаков из однородной совокупности – неопределённого множества, именуемого “человеческим сообществом”. Именно это делает каждого человека субъектом права, сообщает ему свободу действий, даёт ему неотчуждаемые права на свободы и законные интересы, что юридически закреплено статьей 6 Всеобщей декларации прав человека (резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН № 217 А III от 10.12.48 г.) и статьёй 16 Международного Пакта о гражданских и политических правах (резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН № 2200 А XXI от 16.12.66 г.).

До тех пор, пока человек реализует свои права, свободы и законные интересы под своим именем, он является субъектом права. Согласившись же на добровольную замену имени на цифровой идентификатор, человек утрачивает свою правосубъектность, перестаёт быть суверенной личностью и превращается в невольника Системы, присвоившей ему, как предмету, инвентарный номер. Сама по себе нумерация людей является преступлением против человечности, квалифицированным в качестве такового документами Международного Нюрнбергского военного трибунала (МНВТ) 1946 г. Данное деяние признано преступным согласно Обвинительного заключения МНВТ (т.1, с.40), а также разделам “Военные преступления. Попрания законов войны. Об обращении с военнопленными” (т.1, с.448), “Преступления против человечности. Тайные пункты для уничтожения мирных людей” (т.2, с.865, 872-873) и “Преступления против человечности. Истребление детей” (т.2, с.910) (Сборник материалов Нюрнбергского процесса, Москва, “Юридическая литература”, 1954).

И потому замена идентификатора “совокупность персональных данных человека” идентификатором “личный код человека”, осуществляемая кабинетом Касьянова по приказу Тайного Мирового Правительства, незаконна и неправомочна. Этот правовой акт противоречит указанным выше статьям Всеобщей декларации прав человека и Международного Пакта о гражданских и политических правах, которые, в соответствие с ч.4 ст. 15 Конституции РФ, приоритетны по сравнению с российскими законами. Это также означает, что принятое 15 января 2004 г. Постановление Правительства РФ о Едином регистре населения, равно как и внесённый Путиным 25 сентября 2003 г. законопроект № 369593-3 “Об основных документах, удостоверяющих личность граждан РФ”, как противоречащие международному законодательству, могут быть обжалованы, например, в Страсбургском суде по правам человека и отменены, например, Международным уголовным судом в Гааге. И потому в соответствие со ст. ст. 1, 2 Конвенции о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечности (резолюция Генеральной Ассамблеи ООН № 2391 XXIII от 26.11.68 г.), подписанной СССР, правопреемницей которого является Российская Федерация, представители государственной власти, “… которые выступают в качестве исполнителей этих преступлений или соучастников таких преступлений, или непосредственно подстрекают других лиц к совершению таких преступлений, или участвуют в заговоре для их совершения, независимо от их завершённости…”, подлежат точно такой же уголовной ответственности, как и руководители III Рейха. Вот только кто осмелится предъявить данное обвинение?

• идентификационный номер ~ (handle) – номер однозначным образом идентифицирущий объект;
• идентификатор ~ (identifier) – любая строка текста, используемая как имя; лексическая единица, используемая в качестве имени для элементов языка; имя, присваиваемое данному объекту и представляющее собой последовательность цифр; строка символов, обозначающая или именующая объект системы; набор символов, приписываемый объекту в системе, предназначенный для выделения объекта из ему подобных.

Алфавит, из которого составляется идентификатор, и правила его составления задаются системой, идентификатор иногда называют именем; элемент данных, однозначно определяющий объект внутри системы; в сетевых базах данных соответствующее понятие называется ключ базы данных, в иерархических базах данных – ISN, в расширенной реляционной модели – внешний ключ или суррогат, в языках программирования – указатель;

• идентификатор пользователя – число идентифицирующее пользователя в системе;
• идентификация пользователя – опознание пользователя;
• идентификация ~ (identification) – присвоение объектам идентификатора либо сравнение предъявленного идентификатора с перечнем присвоенных идентификаторов; процедура установления интересующих исследователя свойств в изучаемом явлении или объекте; процесс отождествления объекта с одним из известных системе объектов.

имя - названье, наименованье, слово, которым зовут, обозначают особь, личность. Имя человека, собственно имя, по угоднику, ангельское, крестное; отчество или прозвание, родовое, фамилия. Я ведь не без имени овца. В лицо человек сам себя не признает, а имя свое знает. Помяни его по имени и он тут. Хорошо там и тут, где по имени зовут. Сын не родился, а уж ему имя дали. Под чужой потолок подведут, так и другое имя дадут.

имя - 1)отличительное название, обозначение человека, даваемое при рождении. Дать кому-нибудь имя. Как его зовут по имени? Как Вас по имени-отчеству? Колхозница, по имени Ольга, по фамилии Иванова. Окликнул его по имени…

4) грамматическая категория склоняемых слов, являющихся названием предметов, качеств и количеств. Во имя кого-чего. В честь, ради кого – чего-нибудь. От имени кого, по поручению кого-нибудь, ссылаясь на кого-нибудь, на чей-нибудь авторитет, на чьи-нибудь распоряжения, как основание каких-нибудь действий. Скажите ему от моего имени. Позвольте мне от имени Совнаркома приветствовать ваше совещание. Поутру пришли меня звать от имени Пугачева.

На имя кого – 1) адресовав кому-нибудь. Почту посылайте на мое имя. Заявление на имя директора завода. Счет написан на мое имя. 2) предоставляя кому-нибудь какие-нибудь фактические или фиктивные права и обязанности. Купил дом на имя жены.

именовать – давать имя, называть, звать по имени, означать людей поименно. Людей именуют по имени, чествуют по отчеству, величают по званию и сану.

назвать - кого-что 1) кем-чем, дать собственное имя, название кому-чему-нибудь. Назвал дочь Татьяной. Знаменитые супруги Кюри назвали открытый ими элемент радием. 2) произнести имя, название кого-чего-нибудь. Председатель предложил назвать кандидатов. Названные лица должны явиться завтра.

4. Таким образом, понятие “идентификационный номер” (в частности, налогоплательщика) однозначным образом заменяет имя человека на номер в системе учета.

Литература основная:

Microsoft Press. Толковый словарь по вычислительной технике /Пер. с англ. – М.: Издательский отдел “Русская Редакция” ТОО “Channel Trading Ltd.”, 1995.

Першиков В. И., Савинков В. М. Толковый словарь по информатике.– М.: Финансы и статистика, 1995.

Борковский А. Б. Англо–русский словарь по программированию и информатике (с толкованиями).– М.: Русский язык, 1989.

Толковый словарь по искусственному интеллекту / Авторы-составители Аверкин А. Н., Гаазе-Рапопорт М. Г., Поспелов Д. А. М.: Радио и связь, 1992.

Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 2. Владимир Даль. М., Русский язык, 1989 г. по репринту изд. Вольфа, Спб - Москва, 1881 г., стр. 43.

Толковый словарь русского языка под ред. проф. Д.Н. Ушакова. Т.1. Изд. Советская энциклопедия, М., 1934 г. стр. 1198.

1. Аверкин А. Н., Гаазе-Рапопорт М. Г., Поспелов Д. А. Толковый словарь по искусственному интеллекту / Авторы-составители/ М.: Радио и связь, 1992.
2. В. И. Першиков, В. М. Савинков. Толковый словарь по информатике. Москва, “Финансы и статистика”, 1991 г.
3. Воройский Ф. С. Информатика. Новый систематизированный толковый словарь-справочник. (Вводный курс по информатике и вычислительной технике в терминах) /Ф.С. Воройский.-2-е изд., перераб. и доп.- М.: Либерея, 2001.-536 с.; 22 см. - (Приложение к журналу "Библиотека": Альм. / Гл. ред. С.И. Самсонов).-Библиогр.: с. 427-448 (644 назв.).-Алф. указ. русскояз. терм.: с. 450-491. - Алф. указ. англояз. терм.: с. 492-435.
4. Воройский Ф. С. Систематизированный толковый словарь по информатике: Вводный курс по информатике и вычислительной техники в терминах.1-е полугодие:1998г./[Гл.ред. Альманаха Самсонов С.И.].-М.:Либерея,1998.-375с.-("Приложение к журналу "Библиотека". Альманах;Ч.3).
5. Добринов С. С. Толковый англо-русский словарь сокращений по информатике и программированию.– М.: ИНФРА–М, 1994.
6. Муромцев Ю.Л. и др. Информативно-компьютерная терминология: Краткий русско-англо-немецко-французский толковый словарь. Тамбов, ТГТУ, 1997.
7. Мячев А. А., Алексеев Е. С. Интерфейсы и сети ЭВМ: Англо-русский толковый словарь.– М.: Радио и связь, 1994.
8. Першиков В. И., Савинков В. М. Толковый словарь по информатике.– М.: “Финансы и статистика”, 1995.
9. Першиков В.И. Русско-английский толковый словарь по информатике. М., “Финансы и статистика”, 1999 г. ,368с.
10. Под ред. В. Иллингуорта и др. Толковый словарь по вычислительным системам / Пер. с англ. под ред. Е. К. Масловского.– М.: Машиностроение, 1990.
11. Под редакцией В.Иллингоурта, Э. Л. Глейзера, И. К. Пайла. Толковый словарь по вычислительным системам. / М.: Машиностроение, 1991.
12. Толковый словарь по вычислительной технике /Пер. с англ. – М.: Издательский отдел “Русская Редакция” ТОО “Channel Trading Ltd.”, 1995.
13. Толковый словарь по искусственному интеллекту / Авторы-составители А. Н. Аверкин, М. Г. Гаазе-Рапопорт, Д. А. Поспелов. М.: Радио и связь, 1992.
14. Толковый словарь пользователя PC. СПб.: Атон, 1998.
15. Терминологический словарь по библиотечному делу и смежным отраслям знания./ Сост.: З. Г. Высоцкая (отв. ред.), В. А. Врубель, А. Б. Маслов, Л. К. Розеншильд; РАН, Библиотека по естественным наукам, М., 1995 г.- 268 с.
16. Фафенбергер Б., Уолл Д. Толковый словарь по компьютерным технологиям и Internet. 6-е издание.– Киев.: Диалектика, 1996.
17. Фридланд А. Я., Ханамирова Л. С., Фридланд И. А. Информатика. Толковый словарь основных терминов. Издание 2-е. – М., “Издательство ПРИОР”, 1998 г. 240 с.

Словари

18. Азгальдов Э. Г. и др. Дескрипторный словарь по информатике /Азгальдов Э. Г., Высочанская О. А., Хаскина М. И., Науч. ред. А. И. Черный; АН СССР, ВИНИТИ. - М.: ВИНИТИ, 1991 г.-161 с.
19. Белецкая Л. В., Липницкий С. Ф., Машковская И. П., Млынчик И. И. Словарь по информатике/ -Минск: Университетское, 1991 г.-158 с.
20. Борковский А. Б. Англо–русский словарь по программированию и информатике (с толкованиями).– М.: Русский язык, 1989 г.
21. Валединский В.Д. Информатика. Словарь компьютерных терминов. М: Аквариум, 1997 г. –128 с.
22. Ершов А. П. и др. Терминологический словарь по основам информатики и вычислительной техники; под ред. А. П. Ершова, Н. М. Шанского. - М.: Просвещение, 1991г. - 159 с.
23. Под общ. ред. Поспелова Д. А. Энциклопедический словарь. Информатика. / М., “Педагогика-пресс”,1994 г.,350 с.
24. Под ред. А. П. Ершова, Н. М. Шанского. Терминологический словарь по основам информатики и вычислительной техники – М.: Просвещение, 1991 г.
25. Под ред. В. С. Михалевича. Словарь по кибернетике / Киев, 1989 г.
26. Под ред. Д. А. Поспелова. Информатика. Энциклопедический словарь для начинающих. /М.: Педагогика-Пресс, 1994 г.
27. Под ред. Д. А. Поспелова. Информатика. Энциклопедический словарь./ М.: Просвещение, 1994 г.
28. Cловарь по кибернетике (под ред. В. М. Глушкова). Киев: Главная редакция Украинской cоветской энциклопедии, 1979 г.
29. Cловарь по кибернетике (под ред. В. С. Михалевича). 2-е изд., Киев: Главная редакция Украинской cоветской энциклопедии, 1989 г.
30. Шрайберг Я. Л., Гончаров М. В. Справочное руководство по основам информатики и вычислительной техники - М. Финансы и статистика, 1995 г.
31. Электроника. Энциклопедический словарь.– М.: Советская энциклопедия, 1991 г.
32. Энциклопедия кибернетики в двух томах (отв. ред. В. М. Глушков). Киев: Украинская советская энциклопедия, 1974 г.

Информатика и информационные технологии

33. Бордовский Г. А. и др. (под ред. В. А. Извозчикова). Информатика в понятиях и терминах. М., “Просвещение”, 1991 г.
34. Бешенков С. А., Гейн А. Г., Григорьев С. Г. Информатика и информационные технологии. / Урал. Гос. Пед. Ун-т, Екатеринбург, 1995 г., 144 с.
35. Алан Р. Саймон. Стратегические технологии баз данных. М, Финансы и статистика, 1999 г.
36. Блюменау Д. И. - Информация и информационный сервис - Ленинград, Наука, 1989 г.
37. Вопросы информационной теории и практики: Сб. науч.ст. N 57: Информационные ресурсы общества /АН СССР, ВИНИТИ; [Гл.ред.П.В.Нестеров].-М., 1989.-122 с.
38. Вопросы информационной теории и практики: Сборник науч.ст. /АН СССР, ВИНИТИ [Редкол.: П.В. Нестеров (гл. ред.) и др.] - М., 1991г.-168 с.-N 61: Базы данных и их использование.
39. Гилула М. М. Множественная модель данных в информационных системах /Отв. ред. А. К. Айламазян; РАН, Институт программных систем. - М.: Наука, 1992 г.-207 с.
40. Громов Г. Р. Очерки информационной технологии.– М.: ИнфоАрт, 1993 г.
41. Есаян А. Р., Ефимов В. И. и др. Информатика.– М.: Просвещение, 1991 г.
42. Зайцева Ж. Н., Рубин Ю. Б., Титарев Л. Г., Тихомиров В. П., Хорошилов А. В., Усков В. Л. Открытое образование - объективная парадигма XXI века / Под общей редакцией Тихомирова В. П. // М.: Изд-во МЭСИ, 2000 г.
43. Змитрович А. И. Интеллектуальные информационные системы — Минск: Тетрасистемс, 1997 г., — 368 с.
44. Информационная технология: Вопросы развития и применения. - Киев.: Наукова думка, 1988 г.
45. Корнеев В. В., Гареев А. Ф., Васютин С. В., Райх В. В. Базы данных. Интеллектуальная обработка информации. М., Нолидж, 2000 г.
46. Проблемы создания и использования баз и банков данных: Сб-к материалов совещания федеральных органов управления, апрель 1993 г. [Сост. А.Б.Антопольский,В.И.Федосимов,Н.В.Кузнецов].-М.:НТЦ "Информрегистр", 1993.-145с.
47. Ракитов А. И. Прорыв в будущее: тенденции информатизации общества и технология связи // Телекоммуникация и информатизация общества. - М., 1990 г. - с. 5 -11.
48. Христочевский С. А., Вихрев В. В., Федосеев А. А., Филинов Е.Н. "Информационные технологии", 2001 г.

Литература на иностранном языке

49. Dictionary of Computers Terms.– New York. Webster's New World. 1988.
50. Encyclopedia of Computer Science. 3rd Edition. A. Ralston, E. D. Reilly (Eds.). New York: Van Nostrand Reinhold, 1993.
51. Personal Computer Programming Encyclopedia. William J.Birnes, Editor.– New York. McGraw=Hill Publishing Company. 1989.

кандидат технических наук, заведующий лабораторией Центра энергоинформационных технологий при Санкт-Петербургском Институте Точной Механики и Оптики

А. П. Ипатов

Другие тексты будут представлены по мере готовности.