Приближается третья годовщина «черной» даты в американской истории — 11 сентября, когда был предпринят, пожалуй, самый крупномасштабный теракт в истории Соединенных Штатов, и под обломками башен торгового центра в Нью-Йорке погибло несколько тысяч человек.

     Сегодня своими размышлениями о причинах и следствиях этого события с нашими читателями делится известный специалист в области информационно-психологических технологий, профессор кафедры политической психологии Петербургского государственного университета, доктор философских наук А.Л.ВАССОЕВИЧ.

     — Андрей Леонидович, тогда, три года назад, по горячим следам было много разноречивых оценок. А чем представляется эта «американская трагедия» сегодня, так сказать, в исторической ретроспективе?

     — Происшедшее 11 сентября 2001 года — это бесспорно всемирно-историческое событие. Именно с этого времени мы можем говорить, что мир вступил в принципиально новое состояние — состояние «теплой войны». Это война совершенно нового типа, и ее особенности человечество осознает только сейчас.

     Войны «горячие» с применением боевых средств для подавления противника известны с давних времен. Самыми разрушительными из них были две последние мировые войны.

     Но едва только отгремели последние залпы сражений с нацистской Германией и милитаристской Японией, как мир тут же вступил в «холодную войну», начало которой положила знаменитая речь Черчилля в Фултоне. Отличительная черта «холодной войны» состоит в том, что она ведется преимущественно информационно-психологическими средствами, когда в первую очередь подавляется сознание противника. «Холодная война» на практике доказала, что информационно-психологическое оружие может быть куда более действенным, чем современные ракеты с ядерными боеголовками. Вооруженные силы Варшавского договора не уступали военному потенциалу НАТО, но наши страны оказались беззащитными перед информационно-психологическим оружием, и «холодная война» завершилась победой западного мира над мировой социалистической системой в августовские дни 1991 года, когда началось крушение Советского Союза.

     Однако на исходе ХХ века формируется стратегия еще одного совершенно нового типа войны, которую я именую «теплой войной». «Теплая война» — это информационно-психологическая война, в которой для подавления сознания потенциального противника используются широкомасштабные террористические акции вроде тех, что произошли в Америке 11 сентября 2001 года. Такие теракты являются политическими провокациями и используются как предлог для перехода к боевым действиям обычного типа.

     — То есть в «теплой войне» все как бы поставлено с ног на голову — убивают часть людей ради того, чтобы вернее ввести в заблуждение уцелевших?

     — Совершенно верно. Ровно через месяц после атаки на башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке у нас в Санкт-Петербургском университете на факультете психологии состоялся «круглый стол» на тему «Рациональное и иррациональное в американской трагедии». Тогда участникам собрания я задал три риторических вопроса. Сегодня я готов их повторить и предложить читателям «Советской России» дать на них самостоятельный ответ: «Как вы полагаете, Первая мировая война началась по той причине, что был убит эрцгерцог Франц-Фердинанд с супругой, или он потому и был убит, что мировой финансовый капитал был заинтересован в развязывании Первой мировой войны?», «Как вы все-таки полагаете, Вторая мировая война началась по той причине, что Польша, обуреваемая непомерным панским гонором, напала на немецкую радиостанцию в Гляйвеце, пытаясь задушить свободу слова и призывая к этническим чисткам немцем, или потому-то и оказались там переодетые в польскую форму немецкие уголовники, что Гитлер стремился к захвату Польши?» И наконец, третий вопрос: «Если в сентябре 2001 года все СМИ заговорили о начале Третьей мировой войны, то потому ли она началась, что два «Боинга» вонзились в башни Всемирного торгового центра, или как раз наоборот — «Боинги» протаранили эти башни потому, что Соединенные Штаты начинали Третью мировую войну за передел сфер влияния в мире и им требовался повод?»

     Любой непредвзятый читатель даст на такие вопросы однозначные ответы.

     — «Теплая война» — это настолько непривычное для нашего сознания явление, что хотелось бы поподробнее узнать, какое оружие в ней применяется?

     — Кое-что я уже изложил в главе «Информационные войны», которая завершает объемный труд «Россия. Планетарные процессы». Там я пишу, что существует «метод изменения общего информационного контекста», когда все создававшиеся прежде микро- и макроинформационные конструкции начинают обращаться в свою противоположность. Вот это и есть едва ли не самый убийственный прием информационно-психологической войны.

     Показать это можно хотя бы на примере «советской трагедии» 19—21 августа 1991 года. Вы помните, что к 1991 году горбачевская перестройка зашла в тупик. Тогда уже всем стало ясно, что Михаил Сергеевич развалил социалистический лагерь, привел Советский Союз на грань распада, и уже в ЦК зрели намерения низложить злонамеренного генсека, как в 1964 году это сделали с Хрущевым.

     Да и общественное мнение в СССР начинало складываться явно не в пользу «прорабов перестройки». Ведь следующим шагом реформаторов должно было стать расчленение СССР, а, как показал мартовский референдум 1991 года, народ отнюдь не разделял стремление верхов к сепаратизму. Команде «перестройщиков» требовалось срочно изыскать средство, чтобы в один миг подавить сознание масс и переломить общественные настроения в свою пользу. Вот тогда-то и была осуществлена опереточная инсценировка под названием «Путч».

     К сожалению, наши люди плохо знают историю и потому не помнят, что подобные прецеденты уже имели место. В частности, в мае 1958 года во Франции был инсценирован военный переворот, который, по замыслу его организаторов, конечно же, должен был бесславно провалиться, но в конечном итоге привести к власти во Франции генерала Шарля де Голля.

     В ту пору в правых кругах французского общества возникла глубокая убежденность, что существовавший тогда республиканский строй неспособен защитить национальное величие Франции. Но просто так прихлопнуть многопартийность было, естественно, невозможно, поскольку во французском обществе живы были традиции Сопротивления и очень сильны левые силы. Значит, требовалась крупномасштабная политическая провокация, чтобы взорвать то, что политические психологи называют «общим информационным контекстом», то есть сложившуюся в обществе систему взглядов и представлений.

     Тогда-то и было решено разыграть представление в жанре «путч», а в качестве спасителя предложить Франции генерала де Голля — известного героя Сопротивления. Политическая инсценировка началась 13 марта 1958 года в Алжире и была осуществлена силами расквартированных там французских военных. Сразу же после начала «путча» сторонники де Голля поставили перед Францией альтернативу — хотите ли вы военного режима с концлагерями или прихода национального арбитра в лице уважаемого генерала де Голля? Хотите ли вы хаоса и гражданской войны или стабильности? И вы понимаете — что выбрал французский народ

     В этом и заключался важный прием информационно-психологической войны — поставить народ перед надуманной альтернативой: выбирайте — мир или война? Таким образом, за очень короткий срок демократично настроенное французское общество удалось подготовить к восприятию авторитарной власти.

     Но, к сожалению, наш народ плохо знает историю, поэтому в августе 1991 года наши люди стали жертвой точно такого же информационно-психологического приема. А ведь инсценировка путча в августе 1991 года на улицах Москвы — это не творчество свободных смелых художников, а плагиат — копирование французского опыта мая 1958 года.

     И в 1991 году в Москве стремились прежде всего напугать народ призраком военной диктатуры. Именно для этого в Москву согнали такое количество бронетехники, словно там должна была происходить битва на Курской дуге. Для чего? Да только для взрыва «общего информационного контекста». Чтобы российский обыватель воспринял приход к власти Ельцина как меньшее из зол по сравнению с этим карикатурно-ужасным ГКЧП. И народ, как ему тогда казалось, выбрал меньшее зло. При этом наши люди и не подозревали, что им предлагали совершенно надуманную альтернативу, где в качестве самого большего зла на деле фигурировал информационный фантом, сконструированный ужастик.

     А вот теперь представьте, какая же масштабная театральная постановка нужна для того, чтобы взорвать «мировой информационный контекст»? То есть сломать сознание людей во всем мире. Для этого требуется нечто грандиозное. И такой грандиозной театральной постановкой стало 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке. Причем, подчеркиваю, постановкой предельно циничной и преступной. Но я верю, что придет день, когда американский народ будет судить истинных виновников и организаторов американской трагедии 11 сентября.

     — А что, уже есть симптомы того, что американское общество начинает освобождаться от гипноза официальной версии?

     — С рядовыми американцами дело обстоит несколько сложнее, но все-таки на Западе уже есть люди, которые открыто говорят, что 11 сентября — это чудовищная махинация. Именно под таким заголовком недавно вышла книга Тьерри Мейссана. Автор этой книги руководил ассоциацией защиты частных свобод, затем посвятил себя журналистским расследованиям, он эксперт по правам человека ОБСЕ, главный редактор ежемесячника «Maintenant».

     Именно Мейссан обратил внимание на явные несуразности в постановке американской трагедии. По официальной версии, один из самолетов врезался в здание Пентагона. Но брешь в здании шириной всего 19 метров, тогда как размах крыльев у «Боинга» — 38 метров. Куда же тогда подевались крылья и хвостовое оперение, почему их обломки не валялись на лужайке перед зданием Пентагона? И вот эта логическая несуразица заставила Мейссана начать собственное расследование.

     Так он проанализировал тексты, якобы написанные террористами-смертниками, захватившими «Боинги» и направившие их на Всемирный торговый центр. Эти документы, написанные от руки на арабском языке, по странной прихоти террористов сохранились почему-то в 3 экземплярах. Один якобы был найден в чемодане, который потерял террорист Мухаммед Атта при посадке. Другая копия была найдена в машине, оставленной около аэропорта другим террористом — Науафом Альхазами. А третий экземпляр этого документа был найден не более и не менее как в обломках самолета рейса 93, взорвавшегося в Пенсильвании.

     Все это копии одного документа, который представляет собой 4 страницы набожного текста: «Принеси клятву умереть и возобновляй свое намерение. Выбрей свое тело и протри его одеколоном, соверши омовение. Убедись, что отлично знаешь все детали плана, и будь готов к отпору к реакции врага. Читай суры Корана «Покаяние» и «Добыча», поразмышляй над их значением и думай о том, что Бог пообещал мученикам».

     Этот текст производит очень странное впечатление. С одной стороны, казалось бы, выдержан в классическом теологическом стиле, несущем отпечаток средневековых оригиналов. А с другой стороны, в других его частях проскальзывает американский акцент. И в целом возникает ощущение грубой подделки и несуразности, которая бросается в глаза каждому, кто изучал арабский язык. Потому что всякий человек, кто хоть как-то знаком с исламом, знает, что не только каждая сура Корана, но и любое публичное выступление мусульманина начинается с формулы «Би-сми-ллахи-р-р рахмани-р-рахим! — Во имя Аллаха милостивого и милосердного». А между тем приведенный текст начинается с восклицания: «Во имя Бога, меня самого и моей семьи!» С чего это вдруг исламский шахид заговорил языком протестантского пастора? Ведь мусульмане, в отличие от американских пуритан, никогда не молятся «во имя себя» или «во имя своей семьи».

     — Неужели организаторы такой сложной операции даже не смогли правдоподобно подделать текст?

     — А, на мой взгляд, они просто и не ставили перед собой такой задачи. Потому что этот текст предназначался в первую очередь как раз для американского обывателя, и точные арабские формулировки среднему американцу были бы просто непонятны. Ведь средний американец свято убежден, что во всем мире люди должны чувствовать, думать и говорить точно так же, как он сам.

     Эта фальшивка должна быть правдоподобной не для ученых-востоковедов, она должна казаться убедительной недалекому американскому обывателю. И вот это обстоятельство, этот так явственно проступивший американский акцент в «послании шахидов» как раз, на мой взгляд, и свидетельствует в пользу той версии, что 11 сентября было чудовищной махинацией, как выразился Тьерри Мейссан.

     На мой взгляд, фантом «международного терроризма» возникает всякий раз там, где США или их союзникам требуется в очередной раз нарушить нормы международного права. Как правило, от лица «международного терроризма» выступает Усама бен Ладен, который выполняет функцию «переходящего красного знамени»: он всякий раз обозначает свое присутствие в том регионе, где Соединенные Штаты собираются совершить свою агрессию.

     Вот «Боинги» врезались в башни ВТЦ, и Усама бен Ладен заявляет: «Аллах указал путь группе мусульман, передовому отряду, уничтожившему Америку». По сути дела, это и явка с повинной, и готовое обвинительное заключение, и приговор против исламского мира. И тем самым бен Ладен подыгрывает Соединенным Штатам, которые пытаются возложить ответственность за теракт 11 сентября на исламский мир.

     А это только и нужно президенту Бушу. Ведь уже 7 октября 2001 года Буш выступает по телевидению и говорит о том, что началась война: «По моему приказанию вооруженные силы Соединенных Штатов начали атаковать террористические лагеря «Аль-Каиды» и военные установки талибского режима в Афганистане. Эти тщательно нацеленные удары должны помешать использованию территории Афганистана как оперативной базы. Они направлены также на уничтожение военного потенциала талибского правительства».

     Однако у режиссеров-постановщиков таких кровавых драматических представлений есть одно уязвимое свойство — они работают достаточно грубо в расчете на толпу, на массового зрителя. И когда проходит первый шок, мыслящие люди в той же самой Америке начинают замечать, что весь этот «джихад» и одежды «шахидов» шиты белыми нитками, и там даже кое-где позабыли оторвать ярлык «Made in USA».

     Я приведу такой пример. В 90-е годы на экраны в Соединенных Штатах вышел фильм «Хвост вертит собакой». В начале фильма президент Соединенных Штатов Америки вступил в интимную связь с маленькой девочкой и не где-нибудь, а в комнатке за овальным кабинетом Белого дома. Понятно, разражается грандиозный скандал, но политтехнолог говорит, что спасение только одно — «взрыв общего информационного контекста». А для этого должна начаться война против Соединенных Штатов Америки. И тогда все забудут о сексуальных проказах президента.

     И в фильме политтехнологи инспирируют агрессию Албании (кстати, заметьте, мусульманской страны) против Соединенных Штатов. Албанско-исламские террористы якобы привезли в Канаду ядерное оружие и угрожают оттуда в любой момент нанести удар по Соединенным Штатам. Как видите, аналогии с Клинтоном, Моникой и американской агрессией против Югославии напрашиваются просто сами собой.

     Такие масштабные политические провокации готовятся в расчете на массового зрителя, испытать шок должна вся страна, да что страна — весь мир. Поэтому массовое сознание готовят заранее, в него исподволь и постепенно вбрасывают отдельные фрагменты будущей трагедии.

     — Однако «противники теории всемирного заговора» обычно возражают, что осуществить какую-то грандиозную политическую провокацию не под силу кучке заговорщиков.

     — Дело в том, что мы в XXI веке должны поменять устоявшиеся представления об окружающем мире. Еще накануне XXVII съезда КПСС услужливые референты Горбачева готовили для него политический доклад и вставили туда фразу о том, что в современном мире «Быстро затягивается новый узел противоречий между транснациональными корпорациями и национально-государственной формой политической организации общества».

     Сегодня некоторые ТНК уже обладают доходами, превышающими бюджет иных развитых европейских государств. Эти корпорации обладают и собственным аппаратом насилия и принуждения, в том числе и собственными спецслужбами, собственной разведкой и контрразведкой. По существу, ТНК — это «государство над государствами».

     И возможности таких частных спецслужб чрезвычайно высоки. Спецслужбы корпораций выгодно отличаются от такого казенного предприятия, как, например, разведка конкретных государств, тем, что в ТНК гораздо меньше бюрократических барьеров, неизмеримо больше финансовые возможности, и, что самое главное, эти частные спецслужбы практически не контролируются юрисдикцией ни одной страны.

     Кроме того, надо иметь в виду, что там работают высококлассные специалисты, прошедшие подготовку в лучших разведках мира и сохранивших очень тесные связи со своими бывшими коллегами. Вот такой спецслужбе по силам и организовать крупнейшую политическую провокацию, и позаботиться о том, чтобы свидетелей не осталось.

     Вспомните еще раз характерное название фильма «Хвост вертит собакой». Его можно использовать и для ситуации, когда ТНК вершат государственные дела в той или иной стране.

     Кстати, из недавней российской истории мы помним, как подверглась разгрому некая информационно-аналитическая служба, созданная при группе «Мост». А она, кстати, располагала и прослушиванием телефонных переговоров между высшими государственными чиновниками и имела в своем распоряжении досье на крупных политиков.

     Часто операции, проводимые спецслужбами ТНК, оказываются неожиданными даже для глав государств. Я хочу привести здесь один эпизод, о котором знаю со слов скульптора Михаила Шемякина. Михаил Михайлович любит вспоминать, как 11 сентября 2001 года он находился в приемной Путина в ожидании встречи с президентом России. В приемной, как принято в таких случаях, был включен телевизор, но без звука. По словам Шемякина, сперва ему показалось, что по телевидению крутят какой-то боевик, но потом он заметил, что кадры врезающихся в здание самолетов многократно повторяются. Это его заинтересовало, он подошел и включил звук и услышал, как диктор объявляет об атаке башен ВТЦ в Нью-Йорке. В этот момент его пригласили к Путину. Их беседа продолжалась сравнительно долго, и у Шемякина сложилось впечатление, что президент России не осведомлен о том, что произошло в Нью-Йорке и о чем уже кричат все информационные агентства.

     Складывается впечатление, что и для Джорджа Буша происшедшее поначалу оказалось полной неожиданностью, судя по тому, каким суетливым он выглядел в первые часы трагедии.

     — Таким образом, возникает искушение многие события нашей новейшей истории, к которым уже приклеили ярлык «международного терроризма», рассматривать именно в этом ракурсе — как звенья в цепи «теплой мировой войны». А война в Чечне тоже вписывается в этот контекст?

     — Страшная беда нашего народа — это историческое беспамятство. Вспомните времена перестройки, когда литовские националисты начали терять популярность в глазах собственного народа в связи с резким ухудшением экономической ситуации в Литве. И что в этот момент делает Горбачев? Он санкционирует штурм Вильнюсской телебашни, и в Литве мгновенно происходит взрыв всего «информационного контекста». И народ тут же сплачивается вокруг лидеров «Саюдиса» перед лицом «русской агрессии». Народ сплачивается вокруг тех самых националистов, в которых он уже разочаровался.

     Давайте также вспомним лето 1991 года. Горбачев крайне непопулярен, и все более возрастает ностальгия по советским временам. Инспирируется августовский путч.

     Та же самая ситуация неоднократно складывалась и в Чечне. Еще задолго до первой чеченской войны разруха и внутренние противоречия в этой республике не раз ставили Джохара Дудаева на грань свержения. Оппозиция из представителей более умеренных кругов чеченского общества вот-вот должна была прийти к власти. И что тогда предпринимал Ельцин? Он тут же начинал неуклюже бряцать оружием у самых границ Чечни. Или устраивал заведомо обреченный путч в Грозном. Эффект каждый раз получался только один — чеченцы вновь сплачиваются вокруг уже достаточно осточертевшего им Дудаева.

     А сегодня нам уже известно о тесных связях, которые существовали между чеченскими сепаратистами и российским олигархом Борисом Березовским. А ведь кто такой российский олигарх? Это агент влияния мирового транснационального капитала в российской политике. Ему позволили стать миллиардером только при одном условии, что он будет всемерно отстаивать интересы мировых ТНК на российской территории. И Борис Абрамович здесь тоже не составлял исключения.

     Я бы вообще сказал, что пресловутый «международный террористический интернационал», о котором сейчас так много говорят, — это на самом деле лишь тень международного финансового интернационала — сети международных транснациональных корпораций.

     ТНК провоцируют военные конфликты там, где возникают зоны их интересов. Это в первую очередь районы, где имеются большие залежи нефти и газа, а также пути прокладки нефтепроводов. В этом контексте легко понять и последнее обострение отношений между Россией и Грузией. Ведь через территорию Грузии идет важнейший стратегический нефтепровод Баку — Тбилиси — Джейхан. Это нефтепровод для перекачки богатейших запасов каспийской нефти, проложенный в обход территории России, и мировые нефтяные ТНК, естественно, заинтересованы в том, чтобы усилить свое присутствие в Грузии. А самый простой способ для этого — натравить Грузию на Россию, и тогда это слабое, но горластое новорожденное государство будет полностью зависимо от иностранной военной помощи.

     А что при этом гибнут грузины, осетины и русские для ТНК так же безразлично, как и смерть тысяч американцев 11 сентября в Нью-Йорке. У ТНК нет Родины, поскольку международный капитал по определению космополитичен. Поэтому он с одинаковым равнодушием жертвует жизнями рядовых граждан любой страны и любой национальности.

  Беседу вел
Сергей ИВАНОВ,
наш соб. корр.
Санкт-Петербург.